Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

— Не рвите связки, Наталья Лазаревна, — громыхнула в трубку главная женщина, — в телефоне амплитуда колебаний ограничена, и силу вашего голоса я оценить не могу. Алесандр Дмитриевич? Отдыхает в своём кабинете после выпитой им бутылки виски. Да! Какие корпоративы? Очнитесь! Он сам набрался, пока мы вкалывали и за него… Утром! Милочка, он перезвонит вам утром. И… ещё один ваш частный звонок на наш рабочий телефон — ответите по закону за хулиганство. И я, как финансовый директор, да-да, ты не ослышалась, как финансовый директор, удержу штраф в пользу предприятия в размере месячного заработка твоего сожителя. Ясно тебе?

Телефон отключился. Елена Юрьевна вздохнула и остановила взгляд на двери в директорский кабинет. «Почему? Ну почему они женились на деградировавших тётках?» — спросила она у своего разума десятитысячный раз и задумалась, сидя на столе в приёмной. Из размышлений её выдернул хлопок входной двери и шарканье чьих-то ног.

— Петя? — прошептала она, привставая со стола. — Лёва?

Юноши застряли в двери и переглянулись. Компьютерный гений кашлянул и заговорил, переминаясь с ноги на ногу:

— Елена Юрьевна…

— Да… Я — Елена Юрьевна. Она.

— Погодите, вы же Метлицкая? Метлицкая? — пролепетал второй юноша.

— Хотите автограф? — съязвила главная женщина.

— Лёва, я же говорил! — хлопнул в ладоши Петя и растянул рот до ушей, но Лёва не шевельнулся. Юноша остолбенел и уставился карими арабскими глазами на свою покровительницу, как будто она только что сбросила кожу бухгалтера и стала звездой.

— Отпад, — развеселился Петя. Его карие европейские глаза сияли, как бриллианты под солнцем. — Почему вы молчали? Всё время молчали? Это же ваши тексты! Все! Очуметь!

— Я просто очень скромная, — включила обаяние новая звезда и улыбнулась.

— Я в ауте… я крэйзи… Девчонка Метлицкого! — захлёбывался восторгом Петя, а его друг так и не шевельнулся, если не учитывать приоткрытый рот.

— Ну-ну, какая ещё девчонка? — Елена Юрьевна выпрямилась во весь рост, напустив важности в лицо. — Жена! Законная супруга. А «девчонкой» я была в детском саду. Но всё равно спасибо за «девчонку», лестно в моём возрасте, когда дочери шестнадцать. И… может, раскроете тайну? По дружбе. Почему вдруг — озарение, посреди ночи, после такого напряжённого дня?

— Можно с вами обняться? — промямлил наконец Лёва, опустив глаза.

Елена Юрьевна надула губки и ответила:

— Ну, давай…

Лёва прижал к груди главную женщину, и ему показалось, что его душа перетекает в её сердце.

— И меня! — крикнул Петя. — Меня тоже обнимите!

«Здорово, что никого нет», — подумала Елена Юрьевна, обняв усыновлённых детей. Расступились потолок и стены, и она подняла глаза к звёздам, огромные светлые глаза, в которых стонали риффы Stratocaster.

IV

Минувший февраль злился пуще собратьев прошлых лет, ни одного солнечного дня не благословил, только ветер и туман. Именно из-за него Ярила проснулся только в мае. От зудящего воя февральских колких ветров страдала даже сонная река, содрогаясь в своём каменном ложе.

На набережную из метро вылетела парочка не по погоде счастливых людей. Казалось, они на крыльях несли лето. Вопреки февральскому злу мятежники источали доброе тепло, птички стайками кружили вокруг них и чирикали по-весеннему. Такого унижения последний зимний месяц не вынес. Тряхнул бородой и ударил по непокорным зарядом ветра, роем из тысячи ледяных шмелей.

Но счастливцы только рассмеялись и укрыли друг друга. Девушка припала к груди юноши и от блаженства закрыла глаза, она представила себя бездомным котёнком, которого спасает самый тёплый в мире человек. От её счастья один за другим по ветру распустились круги тепла, разящие злые чары противника. Тут же воспрянул духом Ярила, тряхнул золотой гривой, и по кольцу, вокруг своего ослепительного диска, пробудившийся бог вытопил туман, который грязными лапами залепил небосвод уже с первого февральского дня. Солнечные волны отбросили противника за линию горизонта.

— Вот ведь радость какая, — рассмеялась девушка, подставляя бледное лицо потоку живого света. — Как будто весна улыбнулась. Серёжа! — воскликнула она, хватая за руку юношу. — Посмотри! Посмотри на небо. Какое солнце яркое — петь хочется. Оно для нас светит! Правда-правда. Только что морось глаза застилала — и вот! Это знак! Я точно знаю. Как будто ожил древний бог и нас благословил…

Сергея друзья почитали за смельчака. Однажды, ещё на первом курсе, под вспышки андроидных камер он минут пять висел на пожарной лестнице общежития, цепляясь за поручень только одной рукой. В списке «геройств» молодого человека числилось немало подобных безумств, о которых он благополучно забыл, поменяв ещё до свадьбы статус «ВКонтакте» на «женат». Робел он только от крика своей матери и, как выяснится совсем скоро, от пытливого взгляда Снежинкиной няни.

Анастасия Сергеевна встретила молодых у лифта. В ту минуту, когда с грохотом разъехались двери, Сергей сделался серьёзнее декана, зачитывающего список кандидатов на отчисление. Няня представлялась ему добродушной толстушкой в очках, маленького роста и с пучком седых волос на затылке, но оглядывающая его женщина оказалась высокой и стройной. Крепкая статная спина заставляла предположить, что в прошлом она была танцовщицей, а цепкий взгляд — что завучем средней школы. Единственное, что совпало с нарисованным Серёжей образом, — это тугой пучок, но не седых, а светло-русых блестящих волос, чуть вьющихся у лба.

В первое же мгновение знакомства он понял — в обществе Анастасии Сергеевны легче застрелиться, прямо у неё на глазах, чем вымолвить хоть одно бранное слово или свинтить крышку на бутылке пива. Сергею ещё предстояло узнать, что няню побаивалась и не любила сама хозяйка дома, Полина Лазаревна, мать его невесты. Бывало, притащится с работы и тут же ну её с порога восвояси отправлять. «Здрасте, — протянет сквозь зубы и тут же выдавит: — Идите уже».

— Няня, ты представить не можешь, какой на улице злющий ветер! — затараторила Снежана, сбрасывая куртку на пуфик. — Он гнался за нами от самого метро, старался по лицу вмазать! Смотри, исколол мне все щёки! Если бы не Серёжа, я бы точно задохнулась!

— Девочка моя, — сказала няня, обнимая Снежану. — Но ты совсем тёплая, несмотря на происки этого разбойника. И я догадалась почему. — Анастасия Сергеевна расцвела улыбкой, и у Сергея отлегло на сердце. Он вздохнул и тоже улыбнулся.

— Серёженька, давайте же пальто. Очень рада, вы не поверите. У меня роднее нет человечка, чем Снежаночка. Хоть и родни полно: и братья двоюродные, и сёстры, и сын с невесткой. А семья моя родная здесь, в этом доме. И сердце моё так радуется, что она, ласточка моя, встретила человека. Я так ждала — эта дверь отворится, и она войдёт с женихом под руку… Так уж рада. — Няня прослезилась, и Сергей оттаял и обнял её по-родственному.

— Я тоже рад, — произнёс он и ощутил спиной чей-то взгляд. Худенький мальчик, выглядящий явно младше десяти лет, сидел, поджав ножки, на ковре в гостиной и с любопытством разглядывал его. Малыш подёргивал подбородком и вытягивал тоненькую шею, беспомощностью он напоминал Сергею птенца, который выпал из гнезда.